Тяжелые серые тучи, надвигаясь друг на друга, громоздились в огромное серое здание невиданных форм и пропорций. Вдруг, словно взорвавшись, здание разлетелось с невообразимой быстротой, обнажив маленький клочок неба, как окошко в какой-то иной, голубой мир. Но тут же новая туча захлопнула окошко, будто пытаясь запереть в клетке, успевшего проскочить солнечного зайчика. Сверкали молнии, дождь хлестал мокрую землю, и суеверные люди молились от страха. Ветер резвился, ошалелый от своей грандиозной бушующей игры. Он строил дворцы из туч, освещая их молниями, и тут же разрушал как карточные домики. Ему было весело, он ликовал и смеялся, и смех его громовыми раскатами катился по земле. Какое ему было дело до людей, прячущихся от страха в своих хрупких домишках, с которых так легко было сорвать крышу. Он презирал их и если разрушал, то только случайно, не заметив в своих бешеных играх. Что было ему, стихии, до букашек, прижавшихся к земле.

Ветер проносился над землей и, окунувшись на мгновенье в океан, поднимал к облакам столбы воды и пены. Он создавал огромный храм из водяных колонн и, полюбовавшись на свое творение, забывал о нем, и летел к скалам, где гордым полетом его встречали буревестники - единственные, не боявшиеся его, обитатели Земли. Он уважал их за смелость и любил с ними играть. Конечно же, Ветер играл с ними в полсилы, он не хотел их гибели, ведь он совсем не был злым. Ветер любил эти маленькие теплые комочки, так легко увертывающиеся от него и так красиво парившие над водой. Ему без них было бы просто скучно. Но иногда, не рассчитав свою буйную силу, Ветер слишком сильно бросал один из комочков на скалы, и тот, не успев увернуться, ударялся о камни, испуская последний крик. И были в этом крике: досада на крылья, что оказались так слабы, и последнее прощай, а, может быть - до свидания:

- До свидания бушующий и прекрасный мир, я создан, для тебя и потому вернусь!

И была в этом крике вся бесконечность бытия с ее радостями и печалями, и только не было обиды, ведь птицы любили ветер, а разве можно обижаться на того, кого любишь, даже если он несет тебе гибель.