7-го ноября в Москве произошла трагедия. Молодой человек убил шестерых… Сейчас на страницах Интернета тысячи людей вглядываются в его фото, пытаясь понять – какой он, этот человек? Что происходит? И почему ?

Всё больше и больше в мире Земли проявляются два полюса, на одном из которых сияет свет, радость, жизнь, на другом же скопилась вся нелюбовь, нежить, несвобода... Тотальная несвобода и уныние народов, безнадежность существования, страх будущего…

«Это кризис человечества, как вида…» - сказал Сатпрем - «Мы подобны рыбе, которая миллионы лет назад вынуждена была научиться дышать воздухом, чтобы иметь возможность выйти на сушу».

Сейчас есть люди, которые воспринимают этот кризис особенно остро.
Они делятся на две группы.

В первую попадают люди, которые начинают ненавидеть всё человечество. Возможно, они пережили какой-то шок, сильную душевную боль. Они разочарованы в жизни. У них нет друзей, с которыми можно поделиться тем, самым драгоценным, во что ты веришь, что даёт тебе силы. Эта драгоценность кажется им утраченной, растоптанной «грубой» действительностью.
И вот, человек объявляет этой «действительности» войну…

Добрый глаз редок. Дурной глаз в каждом доме найдется.
Мне говорили, что Станиславский заставляет своих учеников:
– «Умейте в каждой вещи найти не худшее, но лучшее».

Чуткий художник видит, что огромное большинство из нас с наслаждением служит культу худшего, не умея подойти ко всему, что радость приносит. С великим рвением мы готовы произносить хулу перед тем, что нам не любо. Какое долгое время мы готовы проводить около того, что нам показалось отвратительным.
Встреча с нелюбимым порождает яркие слова, блестящие сравнения. И быстры тогда наши речи, и сильны движения. И горят глаза наши. Но зато как медленно-скучны бывают слова ласки и одобрения. Как страшимся мы найти и признать. Самый запас добрых слов становится бедным и обычным. И потухают глаза.

Что есть реальность? – То, что не зависит от нашего состояния, - говорят нам одни.
- То, ...во что мы верим, - подумав, отвечают другие.
- То, что мы ...ненавидим? - с испугом признаются третьи.
- То, что мы любим! - искренне и торжественно утверждают близкие. А что выберешь Ты?

***

Недавно по сети Интернет было распространено обращение, в котором описывались события 21 декабря. Говорилось о 3-4-дневном погружении всего человечества в темноту – «не будет видно даже собственной руки». Иллюзорные вспышки света и космические всполохи дополняют картину... В такой ситуации многие люди просто сойдут с ума. Потому что через некоторое время в темноте проступят образы, соответствующие индивидуальным представлениям каждого.
И тогда реальным станет только то, во что люди верят или чему готовы поверить. Страшный, непрекращающийся сон...
Однако, разве не это происходит уже сейчас?

Серое небо, дождь. Жёлтые листья. Осень.
Кажется, лета и не было вовсе.
Люди, поёживаясь от сырой промозглости утра, спешат на работу...
Знакомая картина, не правда ли?..
Только это ещё не всё. Не вся правда. - Ты думаешь – это люди вокруг? Это они?
- А кто? Кто же ещё? Вот идёт мой сосед, вот женщина из 4-го подъезда. А этого мужика я отлично знаю – слесарь из ЖЭКа (или как их теперь называют?).
- Да посмотри, посмотри же. Лица-то их видишь?
- Лица? ...И правда. Они какие-то одинаковые. Вроде бы разные и в то же время... Радости нет. Ни у кого!
- Так уж и ни у кого? А вон – девочка в школу идёт. Смотри какие глаза!
- Ага! Смотрит по сторонам: капельки с листьев падают, пузыри в луже, голуби мокрые...
И что-то говорит второй девочке, которая её за руку ведёт. Лицо той, другой девочки было таким же серьёзным, как лица взрослых. Она была похожа на свою сестру и старше на несколько лет...

Встань, друг. Получена весть.
Окончен твой отдых.
Сейчас я узнал, где хранится
один из знаков священных.
Подумай о счастье, если
один знак найдем мы.
Надо до солнца пойти.
Ночью всё приготовить.
Небо ночное, смотри,
невиданно сегодня чудесно.
Я не запомню такого.
Вчера еще Кассиопея
была и грустна и туманна,
Альдебаран пугливо мерцал.
И не показалась Венера.
Но теперь воспрянули все.
Орион и Арктур засверкали.
За Алтаиром далеко
новые звездные знаки
блестят, и туманность
созвездий ясна и прозрачна.
Разве не видишь ты
путь к тому, что
мы завтра отыщем.
Звездные руны проснулись.
Бери свое достоянье.
Оружье с собою не нужно.
Обувь покрепче надень.
Подпояшься потуже.
Путь будет наш каменист.
Светлеет восток. Нам
пора. 1916

Какой туман...
Всё серое...
Пока туман, а скоро,
Когда наступит страх на землю,
Когда он человека выгонит из человека,
Собою многое уже не станет.

Во что мы верим ?

Когда нам плохо, нам кажется, что плохо повсюду. Или, что всем на нас наплевать: «Им-то хорошо, а вот мы...».

Как охотно мы делаем обобщения, когда это касается нашего негативного опыта!

А что же происходит на самом деле? Если честно, не боясь ничего, заглянуть в свой внутренний мир...

Тревогой полнятся наши дни.

Каждое сообщение с Ближнего Востока, из Сирии и Ирана приносит всё больше опасений за судьбы людей, живущих там. У этих людей есть свои планы на будущее. Им нужно жить, но кто-то решил, что они живут не в той стране, что нужно заставить их жить по-другому.

Люди разных стран готовятся убивать друг друга. Одни подсчитывают, сколько бомб и ракет необходимо для покорения чужой страны. Другие готовятся противостоять им, нести месть за то, что еще не совершено.

Готовится вступление России в ВТО. Происходит совершенно чудовищная реформа образования. Растут цены. Да что толку перечислять! - Проблем с каждым днём всё больше.

Напряжение жизни растёт и всё чаще люди задают вопрос: «Как жить дальше?»

Из Москвы много раз передавали этот героический приказ: "Огонь - на меня!" Высота самопожертвования грозно звучит в слове, самообрекающем на верную гибель. Воин собою, своею жизнью велит направить орудия на него, ибо около - много врагов. Памятник должен быть на месте такого героизма. Молодое поколение должно запомнить, как славно отдавали жизнь за Родину русские воины. В полном сознании, имея возможность отступить, герой предпочитал гибель за Родину. Другой телом своим закрывал дуло пулемета, чтобы спасти своих товарищей.

Велик синодик русского геройства. Вот воинство наше отметает врага от Киева, спасает матерь городов русских. Уж наверное враги укрепились в Киеве всеми своими средствами. Слишком важен для них был Киев-град великий. И вот через быстрины Днепра плывет грозное воинство, окружает неприступную крепость и грудью своею освобождает град, где слагалось столько славных преданий.

Для врага такой удар сокрушителен не только стратегически, но и морально. Зрился враг на Москву, на Ленинград, на Сталинград, думая поразить русское сердце, расшатать устои народа. Но - "огонь - на меня!" - грудью отстояли богатыри свою землю.

Сейчас по бездорожью, по осенней распутице гонит воинство врага на диво всему миру. Пожимают иноземцы плечами, шепчут: "Невероятно". Но что может быть невероятного для великого народа, сплотившегося для спасения Родины? Наполеоновщина кажется малой сравнительно с размахом нынешних событий. [...]

Немецкая армия шла непобедимо, пока не толкнулась о русские твердыни. И разве сокращение фронта сейчас происходит? Происходит поражение под ударами русских войск, под водительством генералов достойных. Нигде не зацепиться "непобедимому" врагу. Даже естественные преграды не спасают его. В днепровских стремнинах тонут враги. Бросают оружие и бегут, бегут!

Русский воин зычно на весь мир кликнул: "Огонь - на меня!" Принял герой все стрелы в свой щит, в свое сердце! И спас Родину. Какая славная былина: "Огонь - на меня!"

20 октября 1943 г.

Море — огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что небо всё ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.

Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.

Горы важно задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали черные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены — все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, еще скрытой за горными вершинами.

— А-ала-ах-а-акбар!.. — тихо вздыхает Надыр-Рагим-оглы, старый крымский чабан, высокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый старик.

Мы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, — у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор. Пламя нашего костра освещает его со стороны, обращенной к горе, оно вздрагивает, и по старому камню, изрезанному частой сетью глубоких трещин, бегают тени.