Страница 2 из 2
Утомлённые после долгой дороги из Бийска и разочарованные встречей с одним из рериховцев в Усть – Коксе, мы уже в темноте подъезжали к Верхнему Уймону. Один из членов нашей группы пообещал ночёвку в этом селе у своего старого знакомого, который тоже идёт путем Живой Этики. Многие с недоверием отнеслись к этому предложению, но деваться нам всё равно было некуда. В первом часу ночи наша «газелька» остановилась у белеющего в свете фар домика. На шум вышел высокий мужчина в халате и босиком. Он обрадовался узнав своего старого знакомого, предложил поставить нашу палатку на своём не саженом огороде. А сам споро начал накачивать воду ручным насосом. Вскоре мы уже уютно устроились вокруг ярко горящего костра и пили чай с мёдом, гостеприимно предложенный хозяином. Познакомились. Этого человека звали Вейс Николай Павлович. Он рассказывал о себе, что он бывший военный лётчик, сейчас на пенсии. Больше десяти лет он проживает в Уймонской долине и на практике постигает учение Живой Этики. Слушая его рассказ о трудной, но интересной жизни, мы между слов постигали другое, пока не понимая ещё до конца, какую встречу нам подарила судьба. Но уже с первого мгновения знакомства, мы почувствовали необычность этого человека, с удивительной щедрой и отзывчивой душой. Мы видели смелого, мужественного человека, который, пройдя горячие точки за штурвалом боевого самолёта, не ожесточился, а укрепился в вере в добро. Его пытались сломить, даже убить, стреляли в него в лесу, а он шёл в школу к детям, чтобы нести свет сердца. Живя в Уймонской долине, он искал сотрудников в духе, но часто предательство и разочарование ожидало его.Он тонко чувствовал каждого человека, чувствознание уже жило в нём, и каждому из нашей группы он дал напутствие и предостережение на путь дальнейший. Правоту его предвиденья осознали мы уже под Белухой.
На обратном пути мы вновь заехали в Верхний Уймон, чтобы попрощаться с Николаем Павловичем. Около белого домика нас встретил седой человек с душой ребёнка. Казалось, его радости от встречи не было предела. Он поделился 
Домик Н.Вейсас нами своим решением остаться здесь жить и тем, что он понял свою задачу.
Мы только недавно узнали, что в октябре 2006 года Николай Павлович Вейс перешёл на другой план бытия. Но он не просто перешёл, потому что он не просто жил, а стоял на посту как Воин. Он выполнял Указ до конца своих земных дней и только душевные и физические раны не позволили ему сделать больше. Равнодушие, предательство, раскол в рериховском движении, война музеев в Верхнем Уймоне, болью запеклись в его сердце. На земле, освящённой Рерихами, он нёс свет своего сердца, чтобы магнит, заложенный здесь, засиял ещё ярче. Его встретило болото равнодушия, издевательства и гонений. И тогда он сказал – « Я лягу соломой в это болото, чтобы другим, пришедшим за мной, было легче».
В этом, неприметном на вид человеке, заключалась великая сила веры, любви и надежды. К счастью, Николай Вейс оказался не прав. Он не соломой лёг, он был маяком, человеком на перекрёстке, указующим путь – Авегой.
Он не любил фотографироваться, и мы можем показать только его дом, где он исполнял своё Служение.
Домик Н.ВейсаМы только недавно узнали, что в октябре 2006 года Николай Павлович Вейс перешёл на другой план бытия. Но он не просто перешёл, потому что он не просто жил, а стоял на посту как Воин. Он выполнял Указ до конца своих земных дней и только душевные и физические раны не позволили ему сделать больше. Равнодушие, предательство, раскол в рериховском движении, война музеев в Верхнем Уймоне, болью запеклись в его сердце. На земле, освящённой Рерихами, он нёс свет своего сердца, чтобы магнит, заложенный здесь, засиял ещё ярче. Его встретило болото равнодушия, издевательства и гонений. И тогда он сказал – « Я лягу соломой в это болото, чтобы другим, пришедшим за мной, было легче».
В этом, неприметном на вид человеке, заключалась великая сила веры, любви и надежды. К счастью, Николай Вейс оказался не прав. Он не соломой лёг, он был маяком, человеком на перекрёстке, указующим путь – Авегой.
Он не любил фотографироваться, и мы можем показать только его дом, где он исполнял своё Служение.
