(Интервью с Сатпремом, французским писателем, следующим эволюционным путем Матери)
Мы начали беседу со стихотворения Рэнбо «Из одного лета в аду». Сто лет назад он описал тот ад, в котором мы живем сегодня. Этот ад повсюду, повсеместно. Однако, он говорит: «И все же это канон. А на заре, вооруженные пылким терпением, мы войдем в города, сверкающие великолепием». Да, но у Рэнбо это был ад еще в психологическом смысле.
Теперь мы переживаем ад уже физически. В эту самую минуту расстреливают людей в Тегеране. Повсюду варварство, в той или иной форме. Это становится совершенно невыносимым, удушающим. А все потому, что людям необходимо физически оказаться лицом к лицу с реальностью, невозможно жестокой, чтобы их сознание изменилось. Это сейчас и происходит.
Наш кризис – это не кризис морали, это не политический, не финансовый и не религиозный кризис, ничего подобного. Это кризис эволюции. И мы сейчас умираем для всего человеческого, чтобы дать рождение чему-то иному. Поэтому все и повсюду рушится, все отвратительно, везде, даже в великолепных городах Америки, казалось бы, таких благоустроенных, везде и всюду. И мы должны достичь той точки, когда наше сознание выйдет в иное измерение. В этом все дело. Мы переживаем эволюционный кризис. Наша ситуация напоминает тот момент в эволюции, когда рыбе нужно было перейти от жаберного дыхания к легочному или задохнуться. С нами происходит то же самое.
Я могу говорить только о собственном опыте. Так вот человек начинает быть, лишь когда он приходит к полному ничто, крушению того, что он собой представляет, во что он верит, что он думает, что он любит. Когда вы приходите к этому тотальному ничто, то что-то все-таки должно быть, или вы умрете. Я пережил это в концлагерях, когда не оставалось ничего, все было разрушено, разбито, все, даже я сам. Все идеалы, возвышенные чувства - все было разрушено, уничтожено, не оставалось ничего, ничего, ничего, вы понимаете? Ни политики, ни религии, ничего, за что можно было бы ухватиться. Так вот, когда нет больше ничего, что остается? Что остается?
В нас есть некий центр силы, центр бытия, есть нечто, что остается. Это «нечто» и есть ключ.
Это совсем не то, что мы думаем, что мы чувствуем, или любим. Ни высокие идеалы, ни милосердный Господь - ничего подобного. Это нечто мучительно острое, как если бы все ваше существо слилось в тоске, такой невыносимой, что это как молитва или как любовь, некий внутренний огонь, сила, этого не передать словами, это само бытие, то, что мы есть на самом деле. Именно к этому вопросу сейчас подходит весь мир. Когда все рушится, что остается?
Поэтому можно сказать, что человечество сейчас делится на тех, кто считает все совершенно нормальным и естественным, более или менее приятным, с маленькими радостями и маленькими огорчениями, или большими радостями и большими огорчениями; и тех, я бы сказал, это совсем другой вид, которые настолько интенсивно переживают бессмысленность всего этого, что они не задают вопроса, они кричат своим сердцем. Теперь же пусть существуют безумства, наркомания и все эти кошмары и ужасы, но мы приближаемся к чему-то, что обладает реальностью, мучительно острой реальностью. Теперь это уже не комедия, не все эти театральные мелодрамы начала века. Мы подходим к реальности, которая, возможно, опрокинет все в нашем сознании. Ведь люди не понимают того, что следующий эволюционный этап, к которому мы стремительно приближаемся, не будет улучшением нашей нынешней тюрьмы. То есть это не значит, что у нас появятся более остроумные идеи, даже более возвышенные чувства или более высокая мораль, вовсе нет. Все рушится, чтобы подвести нас к тому мгновению человеческой жизни, когда мы станем тем, чем в действительности является человек. В самом деле, что такое человек?
Мы сегодня в полном заблуждении философии, религии, политики. Все это лишь наслоения, которые множились век за веком, и они не имеют ничего общего с человеческой реальностью. Что же такое человеческая реальность? Человек в тюремной камере, которого утром должны расстрелять, возможно, знает, что это такое. Я не раз по утрам прислушивался к шагам в тюремном коридоре. И вот, когда ты там, один в темноте, и ты слышишь, как подходят к соседней камере и стучат в дверь, а потом проходят мимо твоей и стучат в следующую. В этот момент где философия, где религия, где семья, где любовь? Где вся эта наружная оболочка?
Не остается ничего, но появляется нечто, бесконечно нежное, сильное, живое. Впервые это есть! Это и есть человеческая реальность, у нее нет имени, нет. Но в ней сила и бесконечная нежность, как если бы вдруг все, все, все выскользнуло из ваших рук и осталась лишь эта нежность, которая понимает все, и она не беззащитна, она обладает силой, и смотрит сверху на всю эту комедию, на всю эту трагедию, и видит все вдруг совершенно иначе. Это и есть Человек. Никто не может это затронуть, никто. Вас могут расстреливать, могут пытать, но это остается непоколебимым, оно есть. И это как раз и есть то эволюционное звено, которое даст нам возможность перейти к другому миру, не такому несчастному, не такому нелепому. Именно эта реальность обладает силой осуществить переход к следующей стадии.
А вовсе не наша философия. Разве философия рыбы помогла ей стать амфибией? Разве религия динозавра помогла ему стать млекопитающим? Поэтому ничто из того, что нам известно, не поможет нам осуществить этот переход, ничто, абсолютно ничто. Ни Карл Маркс, ни Папа Римский, не поможет никто; поможет лишь то самое нечто, которое является чистой сущностью нас самих. Это как наше истинное биение сердца, это сможет осуществить переход. Потому что это единственная реальность. Все остальное это были трюки, которые понемногу нас приближали к нашей подлинной реальности. Религии, марксизм, гандизм и прочие человеческие трюки нужны были лишь для того, чтобы подвести нас как можно ближе к человеческой реальности. И сегодня события мирового значения являются как раз крушением всего этого. Это великая милость, что рушатся все наши идеи, все наши чувства, вся наша мораль. Это великое благословение - нас раздевают догола, чтобы мы нашли то единственное, что может выжить, что является созидательным. Потому что, когда вы достигаете этой точки вашего существа, вы понимаете, что это созидательная сила. Именно она способна все изменить. Только ведь эволюция не является сугубо индивидуальным делом. Нужно, чтобы все человечество в целом было подведено к этому состоянию необратимости. То есть точки, когда ты есть или тебя нет. Ты есть или тебя нет. И тебя нет означает, что ты исчезаешь.
Важно не только пройти, но и понять, в чем причина той катастрофы, которую мы переживаем. Истинная катастрофа – это ведь не бомба, бомба – это ложная катастрофа, настоящая катастрофа – это когда человеку больше не на что опереться. Это, действительно, катастрофа. И в то же время – это чудо, это чудо! Но вряд ли найдется человек, у которого хватило бы мужества пережить эту пустоту. Это полное ничто. Но обстоятельства нас к этому подводят.
Обстоятельства сейчас вынуждают всех и каждого достичь этой неуничтожимой сути, этой живой сути, сути бытия. Они ведут нас к этому, мы приближаемся к этому. И чтобы подвести нас к этому, и существуют все эти безумства.
Но все это только симптомы, это не значит, что все безнадежно. Наоборот, это признак того, что мы наконец-то приближаемся к новой реальности. Ты говоришь о зле, почему существуют все эти ужасы в мире. Но ответ, я не знаю, есть ли ответ, я не знаю, есть ли ответ. Но ответ всегда один и тот же: все ужасы, все самое отвратительное, что происходит в мире – и все это реально, не так ли, должны подвести нас к той точке, где они смогут исчезнуть, раствориться. Но как устранить это насилие, эту жестокость? Какой должна быть реакция, единственно верная реакция на все это? Взять автомат и ответить насилием на насилие? Или перед лицом этого ужаса вы внезапно ощутите глубокую человеческую боль. Конечно, когда ты сталкиваешься с насилием, ты не должен ложиться на землю и говорить: «Вешайте меня и делайте со мной, что хотите». Если ты оказался в бою, ты должен драться, это очевидно. Это настолько очевидно, что здесь не о чем говорить. Ты не будешь стоять, как овца, и ждать, пока тебе отрубят голову. Я хочу сказать совсем не это. Но в сердце, что ты должен ощущать в своем сердце? Не знаю. Каждое утро, когда я открываю глаза, я не могу не думать о том, что сейчас расстреливают людей в Тегеране, расстреливают. Я знаю, что такое расстреливают. Я вижу этих людей, которых убивают одного за другим. Так как же ответить на все это?
Только войти в эту человеческую боль, такую глубокую. И там ты соприкоснешься с тем единственным, что может спасти.
Политические системы прошлого оказались несостоятельными, но это не значит, что не следует пытаться изменить эти системы. Но они отвратительны, эти системы, да, это так. Но все системы отвратительны. Да, как только они становятся системами, они все отвратительны. Я не вижу, чтобы капитализм был лучше коммунизма или гандизм был лучше марксизма. По-моему, все системы в равной степени абсурдны, ничтожны, они никуда не ведут. То, что ты сейчас сказал, было бы вполне уместно и полезно сорок лет назад. Потому что в те времена, изменяя системы, можно было совершенствовать человека. Сорок лет назад. Но теперь мы уже не там. Сейчас не то время, когда более совершенная идеология может спасти мир.
Мы переживаем момент в высшей степени критический и радикальный, когда нет иного спасения, оно лишь в том, - «что ты есть».
Ты сожалеешь, что в мире насилие, что одни люди обжираются, в то время как другие умирают с голоду. Но все это как раз часть этого эволюционного момента, до такой степени абсурдного, что должно возникнуть нечто иное. И меня интересует как раз это нечто иное, которое разрушит нашу тюрьму, эту комфортабельную тюрьму в Америке, или железную тюрьму в Иране, или тюрьму в Москве, в Пекине, в Париже – все это одна тюрьма, повсюду. Так что не о чем сожалеть, потому что все достойно сожаления. Но мы должны найти силу внутри себя, которая сможет разрушить эту тюрьму. И здесь, я говорю, нет решения. Решения нет, нет. Оно есть лишь в той силе вашего существа, которая одна и та же у всех видов. И если мы не ухватимся за этот особый рычаг, за эту силу, эту любовь, потому что в конечном счете это любовь, мы ни к чему не придем. Спасения нет. Спасения нет. Нет смысла улучшать экономические условия мира. Истина не в этом. Все эти монстры, которые душат нас своим вооружением, своими политическими панацеями, восточными или западными, северными или южными. Для чего они нужны, все эти монстры, если не для того, чтобы реально довести нас до такого невероятного абсурда, когда что-то вырвется из глубин сознания человека.
Но борьба – это не решение. Борьба – это только средство. Потому что мы люди и не можем оставаться равнодушными к тому, что происходит. Но решение, решение не в этом. Решение в том, что рождается или вырывается или уже светит из глубин вашего существа.
Когда вы хотите выйти из этого старого человеческого вида и найти то, что будет в будущем человек, и в будущем не в голове, а в жизни и в теле, вы тот час же наталкиваетесь на сопротивление старого вида. Ведь стать новым видом – это чистое безумие.
Это мы только думаем, что тело есть нечто отдельное. Тело, сознание тела едино – это вся Земля, вся земная материя. Поэтому если вы это понимаете, вам становится ясно, почему сейчас вся Земля как бы бунтует, вся земля сейчас подходит к выбору.
И это все, что мы сегодня видим вокруг нас, мы все ближе и ближе подходим к порогу. И это не порог смерти, это смерть только нашего жалкого смехотворного Эго, замкнутого в своих философиях или мистиках, в своих трансцедентальных йогах, словом, в этих делах, таких человеческих. Но за тем порогом нас ждет нечто чудесное. Оно совсем рядом, здесь, это чудо, о котором никто никогда не мог и помыслить, новое невообразимое состояние бытия. И внезапно, да внезапно он ворвется к нам. И весь этот человеческий ментальный аквариум, в котором мы замкнуты с детства со своей математикой, религиями, папами и марксизмом – все это бомба. Но причиной будет вовсе не бомба, мир не уйдет в небытие. Это будет прорыв в реальность, в реальность Земли, в реальность легкую, реальность светлую, реальность, которая внезапно обратит в прах всю нашу старую математику, старую медицину и наших старых призраков. И мы воскликнем: «Ну как, как, как же мы могли жить во всем этом, как же это было возможно?» Но мы должны подойти и мы подходим к этому огненному порогу. Где человечество должно будет сделать выбор. И сделать выбор не головой. Ведь это как раз характерно для старого мира. Сделать выбор не с помощью математики, рассудка или философии, а криком своего сердца. Так как это все, что нам останется. Мы не знаем конца этой истории, мы не знаем. Но я думаю, что за тем порогом сейчас готовится чудо Земли, то, чего мы не можем себе вообразить, потому что мы можем вообразить только смерть, мы можем вообразить только бомбу, весь тот ужас, царящий вокруг. Но, возможно, именно сейчас, в грандиозном безмолвии, вершится молитва. Молитва, которая подводит все тело Земли к порогу Славы. Умрут или исчезнут те, кто не больше чем плоть, облаченная в костюм, галстук и свои философии. Умрут те, кого нет. Но те, кто есть, у кого живое сердце, однажды, совершенно неожиданно, войдут в новую зарю.
